С видом на Париж, или Попытка детектива - Страница 24

Додо посмотрел на него как на привидение, он еще не сообразил, что здесь делает этот чужак.

— Коньяк мы распивать не будем, — решительно сказал Пьер, — и чем быстрей кончим разговор, тем лучше.

— Да мы его еще не начинали, — беспечно ощерился Додо.

— Мэтр в Париже?

— Мэтр уехал по делам в… Впрочем, вам это знать не обязательно. Вернется он только во вторник.

— Понятно. Мэтр в Бельгии, — прошептал Шик.

— А зачем вам понадобился Мэтр? Раньше мы отлично ладили сами. А, Пьер? Шик, объясни ему. Крот в наших делах человек новый.

Спрашивая, Додо все время осматривал комнату, а потом прирос взглядом к одеялу на матрасе, понял, что неспроста они его здесь расстелили.

— Я предпочел бы сказать об этом самому Мэтру, — веско сказал Пьер, — но на худой конец можно и тебе. Мы выходим из игры.

— Мы — это ты и Шик? — он посмотрел на последнего с сожалением, мол, ладно, если у Крота мозги расплавились, на то он и крот — подземный житель, но ты-то, старый кадр…

Шик заерзал под этим уничижительным взглядом.

— При товаре — и выходите? — продолжал Додо. — Так не пойдет, так не поступают порядочные люди, — он сорил словами, а сам прикидывал, сколько драгоценных полотен лежит под пледом. Стопочка толстенькая, наверное, не меньше десятка… Правда, десять — это он загнул, шесть… Но уж пять точно.

Ситцевый вдруг стремительно бросился в угол и со сладострастным выражением на лице, словно красавицу обнажал, сдернул закрывающее полотна одеяло. И тут же защелкал языком в упоении.

— Скажите, пожалуйста! Это кто же у нас такой будет? Неужели Малевич?

— Это Фальк, — подал голос русский. — Всем Малевича подавай!

— А это у нас будет… — Додо поднял за уголок первое полотно, стараясь рассмотреть второе.

Пьер просто оцепенел от подобной наглости, но в следующее мгновение пришел в себя и бросился на Ситцевого, стараясь оттащить его товара.

— Ты руками-то не лапай. Не твое! Жалко, Ситцевый, что мы с тобой на заправочной станции не встретились. Там бы ты на весь мир орать поостерегся. Или ты не понял?

— Отчего же не понять? Я так думаю, что ты сам клиента нашел. Шик нашел русского с товаром, это мне известно. А теперь ты сам хочешь сбыть. Ладно, имеешь право. Но потом… Слышишь, Крот, потом ты можешь так работать! А эти картины Мэтр давно ждет. И все уже оговорено, а во время игры правила менять никому не позволено.

Пора объяснить суть дела. Да, наши незадачливые герои торговали краденым. Каждый, кто смотрит видак и читает детективы, знает, что не так трудно украсть, как сбыть товар. То есть хотя воровство живописи, скульптуры и прочей старины — вещь достаточно сложная, но она ни в какое сравнение не идет с тем, чтобы заполучить нужного клиента и получить настоящую цену. Не в антикварную же лавку с товаром идти.

Идеальный вариант — заказное воровство, когда клиент точно говорит, что ему надо, не скупится при получении товара, а потом так заметает следы, что полиции здесь делать нечего. Но о подобном можно только мечтать. Обычная ситуация — это система перекупщиков, которые имеют своих агентов. Такими агентами были и Ситцевый Додо, и Шик, только первый был напрямую связан с этой акулой — Мэтром, а мелкая сошка Шик видел его считаное количество раз. Пьер в этом деле был человеком новым, на какой ниве до этого он стриг колосья — неизвестно, но в новом деле быстро вошел во вкус и шестеркой быть отказывался.

Промысел этот всегда был доходным, но наибольшего размаха в Европе он достиг тогда, когда Россия криво, косо и с оглядкой переползла на новые рельсы и оснастилась лозунгом «Вперед, к капитализму!». Не успели на Западе опомниться от такой новости, как в стране недавнего социализма начался полный беспредел. Период накопления, золотые времена! Грабь награбленное! Приватизируй, что плохо лежит. Началась полная вакханалия, а русское правительство вкупе с милицией, полицией и сознательными гражданами только руками разводили: «Черт знает что! Куда все девается?» Но тут же сами себе все и объясняли: «Прежде чем обрести капитализм, необходимо накопить капитал в отдельно взятых особенно цепких и липких руках. Да, это пиратство. Но предки у этих Рокфеллеров и Морганов тоже имели руки по локоть в крови. Только их потомки стали похожи на людей, и мы дождемся!» Страшно жить в стране, где воровство не только узаконено, но, по уверению власти, служит благим целям.

Словом, в эти счастливые времена и у Ситцевого Додо, и у Пьера с Шиком работы было много. Но большие деньги портят людей. Пьер решился на крайность, и недавние подельники сцепились.

— Ах, не по-джентльменски поступаем? — орал Пьер. — Да ты знаешь ли, что это обозначает — по-джентльменски дела обстряпывать? Вы со своим Мэтром только и умеете, что на нас наживаться. Ваши копейки нам больше не нужны! Наш труд, между прочим, сопряжен с опасностью для жизни! Кусок хлеба нам нелегко достается. А ты, жук навозный, и Мэтр твой, гнида бельевая, только купюры умеете считать… в счетных машинках. Самим пальцами шевелить вам уже лень. Думаешь, я не знаю, сколько вам за прижизненные эстампы Рембрандта отвалили? И посмей произнести вслух, сколько стоили антики, которые мы вам из Испании везли!

— Понятно, — сказал Ситцевый почти весело, — бунт на корабле. А между прочим, за тобой, Пьер, должок.

— Это за тобой должок, тарантул худосочный. И гораздо больший, чем ты себе мыслишь! — гордо прокричал Пьер, но Шик уловил в интонации его новый оттенок, эдакий намек на растерянность.

— И еще добавлю, — обаятельно улыбаясь, добавил Додо. — Я мог бы сказать, что мне вы никакой пакости устроить не сможете, а я смогу, потому что вы при товаре. Но я не буду этого говорить, потому что вы не поверите, что я заложу вас на Фальке. Я про другой должок говорю. А, Пьер, ты понял меня? Этот должок не имеет отношения к нашему товару, но имеет отношение к другому… — ох и мерзкая улыбка расцвела на бледных ситцевых губах!